Но я не мог оглядываться.

Но я не мог оглядываться.

Кровь, пот и слезы успеха - Льюис Борселино

Брокер из Shearson не колебался. "Я ниже на 3 000 пунктов!" — прокричал он в от­вет.

Вот черт! - подумал я. Рынок снизился уже на 3 000 пунктов, а мы даже не начали торговать. Чтобы представить эту ситуацию, следует сказать, что в те дни рост или паде­ние на 400 или 500 пунктов было значительным движением.

"4 000 ниже!" — завопил я.

"5 000 ниже!" - нанес встречный удар брокер из Shearson.

Таким образом, S&Р-фьючерсы открылись на 5 600 пунктов ниже. Это было сво­бодное падение, но, как подсказывал мне инстинкт, мы оказались близко ко дну. "Поку­паю!" — крикнул я брокеру из Shearson через яму, когда трейдер, стоящий впереди, схва­тил меня за руку.

"Льюис! Я продам тебе 150!"

"Покупаю!" — крикнул я в ответ.

Я быстро нацарапал сделку на своей карточке и поднял глаза.

Спустя секунду другой брокер поймал мой взгляд. "Я продаю 300", — сказал он мне.

"Не могу", — просигналил я в ответ. Я только что купил 150 контрактов и не был уверен, что в состоянии переварить риск еще 300 контрактов на рынке, который так лег­ко может обрушиться или дать откат.

Две секунды спустя трейдер на другой стороне ямы привлек мое внимание. Ком­бинируя сигналы руками с усиленными движениями губ, он спросил меня: "Что ты дела­ешь?"

"Продаю", — ответил я.

"Покупаю", — просигналил он в ответ.

Я предложил те самые 150 контрактов, купленные менее чем за полминуты до это­го — на 2 000 пунктов выше той цены, по которой купил их сам. Я сделал 1300 000 долла­ров на одной сделке. Но я также знал, что купи еще 300 контрактов, моя прибыль состави­ла бы круглую сумму в 5 миллионов. Но я не мог оглядываться. Я достиг своего внутрен­него предела риска. Я сделал несколько мелких продаж, получив чистыми еще 40 000 или 50 000 долларов. Затем мне все надоело. Я передал последнюю торговую карточку своему клерку, вышел из ямы, пошел в ванную, и меня вывернуло наизнанку.