На протяжении почти двух столетий, начиная примерно с 1800 года, в истории мировой экономики наблюдалось исключительно расхождение средних уровней дохода. В относительном выражении богатые страны стали еще богаче. Рост присутствовал и в бедных странах, но был медленнее, чем рост в богатых странах, и дифференциация в процветании между богатыми и бедными странами возросла.

Эта дивергенция была очень заметна в колониальные времена. Ее рост замедлился после 1940-х годов, но только начиная где-то с 1990-х можно было наблюдать совершенно новые тенденции: сближение среднего дохода в группе богатых стран и остальном мире. С 1990-х по 2010-е годы рост среднего дохода на душу населения в развивающихся странах и странах с формирующейся рыночной экономикой был почти в три раза быстрее, чем рост среднего дохода в Европе, Северной Америке и Японии, где темпы роста снизились или практически не изменились в сравнении с темпами роста на протяжении почти двух веков.

Это было революционное изменение, но продолжится ли эта 20-летняя тенденция? Будет ли конвергенция идти быстрыми темпами, или это будет переходный этап в истории мировой экономики?

В конце 50-х, после того как СССР запустил первый космический аппарат, западные экономисты предсказывали, что советский доход превысит доход в США за несколько десятилетий

Долгосрочные прогнозы на основании краткосрочных тенденций часто бывают ошибочными. В конце 1950-х годов, после того как Советский Союз запустил первый космический аппарат, видные западные экономисты предсказывали, что советский доход сравняется или даже превысит доход в Соединенных Штатах в течение нескольких десятилетий. В конце концов, Советский Союз инвестировал около 40% ВВП, что было вдвое больше, чем на Западе. Позже, в 1980-х годах, впечатляющий экономический рост Японии привел некоторых к предположению, что она обгонит США, причем не только в расчете прибыли на душу населения, но даже в отношении некоторых показателей экономического могущества.

Такие прогнозы часто основываются на простой экстраполяции экспоненциального тренда. За два или три десятилетия значительные различия в совокупном темпе роста быстро генерируют огромные изменения в размерах экономики или размере дохода на душу населения. Окажутся ли последние прогнозы быстро протекающей глобальной конвергенции ошибочными, или большинство развивающихся стран удержат высокое положительное значение темпов роста и гораздо сильнее приблизятся к уровням доходов стран с развитой экономикой?

Понимание феномена догоняющего роста является ключом к ответу на данный вопрос. Торговля и прямые иностранные инвестиции значительно упростили для развивающихся стран освоение и адаптацию лучших производственных технологий, изобретенных в странах с развитой экономикой. Информационная революция, обеспечивающая значительно более легкий доступ к знаниям и их распространение, ускорила этот процесс.

После того как развивающиеся экономики разработали основные необходимые для создания рыночной экономики институты и узнали, как избежать серьезных ошибок в макроэкономической политике, они начали получать выгоду от догоняющего роста. Те страны, у которых были очень высокие уровни инвестиций, в основном в Восточной Азии, росли быстрее, чем страны с более низким уровнем инвестиций. Но, в целом, догоняющий рост, вероятно, добавил 2-4 процентных пункта к темпам развития на многих формирующихся рынках и в развивающихся странах. В то же время, прирост численности населения замедлился, добавив, по меньшей мере, еще один процентный пункт к темпам роста дохода на душу населения.

Когда развивающиеся страны узнали, как избежать серьезных ошибок в экономической политике, они начали получать выгоду от догоняющего роста

Этот процесс, вероятнее всего, продлится еще десятилетие или два, в зависимости от того, на каком этапе процесса находится та или иная конкретная страна. Верно, что догоняющий рост, по сравнению с другими отраслями, доступнее всего в производстве, что недавно подчеркнул Дани Родрик (Dani Rodrik) из Гарвардского университета, и вполне вероятно, что его значительная часть была уже извлечена из производства наиболее эффективными компаниями из развивающихся стран.

Но существует еще и множество внутренних возможностей для догоняющего роста, поскольку менее эффективные внутренние предприятия становятся более конкурентоспособными по отношению к более эффективным. Исследования показали, что дисперсия совокупной производительности факторов производства ‑ совместно производительности труда и капитала - в развивающихся странах значительна. Кроме того, такие секторы, как сельское хозяйство, энергетика, транспорт и торговля, также имеют потенциал догоняющего роста за счет импорта технологий, институциональных ноу-хау, а также организационных моделей.

Разумеется, временные кризисы, ухудшение глобального дисбаланса платежей или ошибки макроэкономической политики, в том числе и в странах с развитой экономикой, могут подорвать глобальный экономический рост. Но лежащая в основе конвергенция дифференциации, существующая благодаря догоняющему росту, скорее всего, продолжит сокращать разрыв в доходах между старыми развитыми экономиками и странами с формирующейся рыночной экономикой.

У Советского Союза никогда не было возможности создать институты для обеспечения догоняющего экономического роста

У Советского Союза никогда не было возможности создать институты для обеспечения догоняющего экономического роста. Япония замедлилась после того, как, в основном, догнала всех. Китай, Индия, Бразилия, Турция и другие, возможно, уже имеют компании, достигшие границ передового технологического уровня, но у них все еще остается огромный незадействованный потенциала догоняющего роста.

Чем больше эти страны смогут инвестировать, одновременно обеспечивая макроэкономическую стабильность и устойчивость платежного баланса, тем быстрее они смогут вводить лучшие технологии и производственные процессы. В таком случае, они смогут продолжать догонять, по крайней мере, в течение следующего десятилетия или дольше. Когда-нибудь процесс конвергенции начнет замедляться, но не сейчас.

Кемаль Дервис - бывший министр экономики Турции, бывший администратор программы развития ООН (UNDP) и бывший вице-президент Всемирного банка. В настоящее время вице-президент и директор Программы по изучению глобальной экономики и развития в Институте Брукингса.
Project Syndicate, 2012