Каждый день отец садился за руль грузовика. Он упорно трудился и любил свою семью. Если бы я и не сказал про отца ничего другого, эти слова я должен повторить еще раз. Он любил нас больше всего на свете, даже больше собственной жизни. Именно поэтому он взял на себя этот риск.
Достаточно рано я понял, мой отец не просто водитель грузовика. В начале 1960-х годов, когда всем хотелось иметь цветной телевизор, он у нас был — как и у старшего брата отца, дяди Норфа. Тоже самое было со стереосистемой или восьмиполосным магнитофоном. Эти небольшие атрибуты роскоши появлялись в нашем доме, но всегда без квитанций об оплате. Отец не затруднял себя объяснениями: "Это свалилось с грузовика".
Я помню, как нам с Джоуи хотелось иметь такие же переносные рации, как и у других ребят. Нам хотелось иметь модель фирмы "Маттел". То, что дал нам отец, были переносными рациями с радиусом действия до восьми миль. Рацию такого типа отец использовал для общения с подельниками во время своих "операций". В доме стало появляться все больше и больше разных вещей.
Мое детство нельзя назвать нормальным. К девяти годам я знал, что мой отец не просто водитель грузовика. Об этом мне говорили дорогие вещи, внезапно появлявшиеся в нашем доме. Когда я подслушивал разговоры отца с его друзьями, это казалось игрой. Серьезные разговоры велись подальше от детских ушей. Я знал, что отец хотел обеспечить нам хорошую жизнь, какой никогда не было у него. Для взрослого ума это может казаться абсурдным, но для мальчишки, безумно уважавшего и любящего своего отца, его стремление понятно на уровне чувств. Он хотел, чтобы у нас было больше, чем имел он. В его представлении этот путь был единственным.