Eсли предположить, что в примере Мизеса кто-то действительно купит на дополнительные деньги приносящие процент ценные бумаги — при том что его оценка полезности различных вариантов использования денег не изменится, — то из факта такой покупки будет следовать, что упущенный процент по этим бумагам и есть альтернативные издержки обладания этой суммой денег до попадания дополнительных денег в состав его остатков наличности.
В «Человеческой деятельности» Мизес формулирует свою позицию с еще большей ясностью: «Поддержание остатков наличности требует жертв. Если человек держит деньги в карманах или на счете в банке, он отказывается от немедленного приобретения товаров, которыми он мог бы удовлетворить свои потребности или использовать в производстве. В рыночной экономике эти жертвы можно точно определить с помощью расчета. Они равны величине процентов, которые можно получить от инвестирования этой суммы. Человек предпочитает выгоду обладания наличными деньгами потере процентного дохода»[15] [Mises 1966, p. 430] [см. наст. изд., с. 603].
Мизес не только считает процентную ставку потенциальными издержками держателя наличности, он также трактует ее как денежный феномен в полном — и весьма важном! — смысле этого слова. Невозможно представить, чтобы в бартерной экономике, где денежный расчет отсутствует, различие в ценности настоящих и будущих благ выражалось бы в виде единой ставки. Как пишет Мизес, эта невозможность связана с тем, что «только в рамках денежной экономики эта разница ценностей может мыслиться как нечто абстрактное и отдельное от изменений оценок индивидуальных конкретных экономических благ. В бартерной экономике феномен ставки процента невозможно отделить от оценок изменения цен отдельных благ в будущем» [Mises 1990b, p. 65] [см. наст. изд., с. 664].